Прочитываю: «Вероника (Виринея) Едесская, мученица. День памяти – 4 (17) октября.
В переводе с греческого языка имя Вероника означает “несущая победу”.
Вероника (Виринея) жила в городе Антиохии в Сирии, в царствование императора Диоклетиана. Спасаясь от гонения на христиан, Виринея с матерью и сестрой оставили свое отечество и удалились в город Едес. В Едесе они были схвачены воинами и отправлены обратно в Антиохию. На половине дороги, когда воины, сопровождавшие их, сели обедать, святая Виринея, ее мать Домнина и сестра Проскудия, помолившись Господу, бросились в близ протекающую реку и утопились. Они решили, что лучше ради любви к Господу погибнуть в воде, чем быть отданными живыми в руки мучителей»* [Выделил. - Л.].
В чём, спрашиваю я, для нас, нынешних, заключается поучительный смысл этой незамысловатой истории? Принимать ли её как проявление «женской слабости» и страха перед грозящими испытаниями (множество святых претерпели – в ту историческую эпоху – ужасающие пытки от своих мучителей), или всё-таки как подвиг веры через самоубийство, чему учат святцы?
Вопрос, «в силу» святцев-то, как бы риторичен, однако от этого вопросом он быть не перестаёт. Самоубийство, выходит, может быть (в Христианстве) «хорошим» и «не-хорошим», «правильным» и «не-правильным».
То есть оно парадоксально допустимо, в силу обусловленности верой, и оно вовсе не непременно «Иудино»...
* Именослов. - К.: Изд-во Киево-Печерской Лавры. 2010. С. 201.
