Не знал. Ей, ей. Но каково было бы определить, случись такое назначение, министра финансов Империи – в сумасшедшие!
Это ж песня, песня нашего двора.
Но!
Недоумевая от этакой ещё новеллы (ну, небывалое ведь, неслыханное!), прочитываю – Бог весть где (неважно, на самом-то деле):
«… И вот тут ободрённый Чаадаев решил снова блеснуть – на этот раз перед Николаем I. Через влиятельных знакомых он подал нижайшее прошение о поступлении на государственную службу. Чаадаев видел себя на дипломатическом поприще, дабы, как он выразился, “пристально следить за движением умов в Германии”. Николай просьбу Чаадаева удовлетворил, но определил на службу в министерство финансов, и на должность небольшую».
Клерком, по нынешним временам. А как же министерство?
Есть ещё сведенья, что Чаадаеву ближнею казалась дорога в Министерство просвещения. Однако же никак не в должности министра: ну, что за министр из гвардейского ротмистра?
Читаю другой текст:
«… За Чаадаевым прочно укрепилось определение "декабрист без декабря". Этим как бы подчёркивается, что его отсутствие на Сенатской площади – чистая случайность. И, судя по советской литературе, мало кто сомневался в том, что, будь он в тот момент в Петербурге, он обязательно оказался бы среди восставших. Но в Петербурге его не было, и, судя по всему, в северную столицу он и не торопился. То есть никакой информации о планировавшемся восстании он не имел, и из следственных показаний и поздних мемуаров очевидно, что никто из декабристов задачи оповещения Чаадаева на себя не брал. А потому Николай Павлович Высочайше повелел оставить дело Чаадаева без внимания, но – осторожности ради – по возвращении из-за границы за Петром Яковлевичем был установлен тайный надзор… Его-то я и имел в виду, говоря о том, что Петру Яковлевичу следовало бы радоваться назначению по министерству финансов и снятию негласной опалы…»
Ну да – логично: сняли опалу, и скоренько – на тебе, голубчик, министерский портфель!
Нет ведь. Николая Павловича в дураки и безумцы никак не определишь.
Наконец, прочитываю письмо Чаадаева к Императору (1833 год, 1 июня); выдержка:
«Государь.
Ваше величество благоволили согласиться на мое ходатайство о принятии меня вновь на службу. Вам угодно, чтобы я поступил в министерство финансов. Ваша воля, государь, закон для меня, и милость, с которой вы снизошли на мою просьбу, составляет мое счастье. Но когда я решился вновь посвятить себя службе вашего величества, я имел в виду не только мою выгоду, я стремился и к славе с пользой послужить вам. Ведомство, к которому вы меня предназначаете, государь, предполагает положительные сведения по предмету, который мне чужд…»
Финита ля.
Финансы не те поют романсы. А и певцы новых гештальтов врут без Бога и почём зря.
