Днём выходил к реке, спугнул куропаточью посидку: в паре метров, чуть не в ногах – разом, из поколенной травы вспыхнуло рябью, захлопотало, понеслось, вытянувшись трепещущей дугой, вдоль по берегу, в дикополье, в спокой. Обомлел. И кот с собакой, в две мордуленции – как вкопанные. Дети, опомнившись, в два голоса, восхищонно: - Что это?! Что это?!..
Охвостье лета. Август в изломе. Ежевика черна, а сладости в ней ровно на куропаткин нос: другой месяц как полусолнечно. Желтогроздье облепишье птичья мелочь с шайкой трескучих сорочат вчистую обобрала: рано радовался, хозяин! на лету день год кормит. Хозяин погрустил, а не в обиде: Бог с вами, Бог дал – Бог взял.
К вечеру над лесной гущей понеслось трубное, зовущее: гуси. В дальнюю дорогу трубят. За реку, к югу, в иной туман, в невидаль.
Заслушался.
