Не лёд трещит, да не комар пищит.
Это кум до кумы судака тащúт.
Вдоль по Питерской
Губошлёпый, до пошлого расхожий шаблон, тот самый, по которому, точно по шее удавленника, плачет пресловутая «красная нить»:Это кум до кумы судака тащúт.
Вдоль по Питерской
«Русский человек больше всего ценит сострадание и справедливость».
Вот это-то «ценообразование» вбивают в мозги ржавым и всё никак не рассыпающимся в труху гвоздём, вбивают со скамьи до скамьи – со школы до залы оглашения приговора.
Первую из ценностей – «сострадание», до поры отставлю в сторонку, приступлю к рассмотрению второй. Именно – «справедливости», справедливости как одной из базисных ценностей Русского архетипа, то есть значительной части в объекте «основная модель поведения носителей культуры».
Выведу – тезисом:
справедливость бывает судебная (юридическая, правовая) и торговая; логическим следствием торжества судебной справедливости следует понимать насаждение административной «нравственности», справедливость торговая зиждется на признании судебно и административно утверждаемой власти договора, в том числе – «общественного».
Впрочем, иные всё ещё спрашивают себя – себя самих, прежде прочих: «Если Бог и жизнь так справедливы, то почему стала возможной благополучная жизнь Сталина, массовое уничтожение невинных людей в чекистских застенках или в печах фашистов? Где здесь справедливость? Возможно ли, чтобы Сталин был хорошим, верующим человеком, или чтобы все убитые в политических войнах люди совершили в своей жизни страшные поступки? А дети? Они чем виноваты перед Богом? А их оставшиеся в живых матери?»
Эти иные – люди, безусловно, добрые и старающиеся оставаться честными, во что бы то ни стало – честными (верю в это), и вопросы они ставят в мерку знаменитых вопросов, которыми с давних времён так увлечены «русские мальчики» (см.: «Братья Карамазовы»), однако беда этих вопрошаний в той простейшей вещи, что поставлены они не так, мягчайше говоря, потому, в данном случае, что с предревнейших, послепотопных времён человекам известно: Бог – не справедлив, и если бы «в Бога» была «вшита» справедливость, то Исаак Сирин счёл бы свою веру напрасной, а Иов, будучи человеком праведным, не стал бы многострадальным. Они сами не сознают, эти добрые люди, что ставя такие вопросы и именно так их ставя, очутываются на одной скамейке с древними (и только ли древними?) иудеями, свято веровавшими, что за добродетели следует получать прижизненное вознаграждение. Вроде как за «патриотизм».
С иудеями, с которыми из Первого Рима через Второй, т.е. с Цивилизацией, к нам пришли судебная (юридическая, правовая) и торговая справедливости.
Третьей справедливости нет. Пока – нет.
С этого предлагаю начать наконец безнадежное осмысление глубины дела о «национальной идее» и «культурном коде», «архетипе» русских.
Пока ещё – русских. Пока ещё по-русски мыслящих, но уже не вполне по-русски живущих.
Оставляю место и время для возражений.
Пока.
