«… И если с буржуазным обществом давно все понятно, то свою национальную идею после развала СССР Россия так и не выбрала. Официально наша позиция – консерватизм. И российское общество причудливым образом распределяется по двум сторонам от этого погреба с консервами: “либералы” и “патриоты”, западники и почвенники. Самое абсурдное (и это характерно для эпохи постмодерна), что никто толком не понимает, что конкретно мы “консервируем”».
Вот «почвенников» я, по анахроничности определения, заменил бы на … да хоть на «земляков». Или вовсе по-простецки – на «земель»: «Эй, земеля!..»
Заменив, крепко почесал бы затылок: «с буржуазным обществом давно все понятно», это и впрямь понятно, но столь же понятно, что «после развала СССР Россия» наполнена именно что буржуазным обществом. Другого-то нет. Ау! А коль так, то и с нею, с Россией, «всё понятно».
Понятно, что ничего ровным счӧтом понять нет возможности.
Но «самое абсурдное», на мой, разумеется, взгляд, заключено в том, что столь «таинственная» история эта открывает широчайший простор для самой расхожей и самой препошлейшей конспирологии, что также, в свою очередь, можно и нужно относить к разряду родовых травм нарастающей к выкидышу буржуазности.
