Следует предположить, на мой взгляд, что эту часть «тайны» Пушкина Фёдору Михайловичу удалось разгадать.
Впрочем, на то у него ушла едва ли не вся жизнь, начиная с повести «Двойник» с масками Голядкиных.*
Кстати, М.Бахтин полагал, что понятие двойничества покоится на пародировании одного другим. Мне дело представляется шире: «пародирование» (оставлю термин, хоть он и криво однобок) равно действительно для обеих сторон, для обеих масок, участвующих в представлении.
*Много позднее Достоевский писал брату о твёрдом и решительном своём намерении переписать «Двойника», довести «шедевр» до некоего совершенства.
«Одним словом, я вызываю всех на бой!» - горячился павший в глазах «правительства» и «общественности» без шуток страдающий «новый Гоголь».
Фауст:
- Всё утопить.
Мефистофель:
- Сейчас.
(Исчезает)
Любопытно, кто-нибудь рисковал пыткой задуми о том – бес исчезает чтобы исполнить волю «автора» распоряжения, то есть – утопить «корабль испанский трёхмачтовый» со всем его «добром», или – исчезает, убирая рукопись в один из дальних ящичков бюро с табличкою: “Der Spott” («Насмешка»)?..
