NB. Сие болото и называется Бесовским. Рассказывают, будто одна полуумная пастушка стерегла стадо свиней недалече от сего уединенного места. Она сделалась беременною и никак не могла удовлетворительно объяснить сего случая. Глас народный обвинил болотного беса; но сия сказка недостойна внимания историка, и после Нибура* непростительно было бы тому верить» [Выделил. – О.Л.].
Сотня лет минула – всего-то! – с Пушкина до Ильина, а сколь разительна перемена: у Пушкина при «земле», в народе «болотный бес» шалит, у него – живая старина, у него – русалки, избушки на курьих ножках, «следы невиданных зверей», коты в цепях и ступы-самоброды, царь Кащей «над златом» и прочая «нечисть»; у Ильина – здесь же! – «живой Бог» обретается. Пушкин, согласно избранному жанру, шутить изволит, посмеивается, язвит «во все Европы»; Ильин – на полном серьёзе, из очумелых Европ ностальгически грезя по «будущему», лепит «греческие» фризы нового Парфенона.
Кто из них более «народен»? В ком сила правды? В Пушкине или в философе, и с ним – в силящемся поумничать сверх меры теперешнем начальстве, всех рангов и мастей?..
«Глас народный», во мне дураке безвременно проживающий, твердит Пушкина.
А начальство, явно погоревшее на «опыте воссоздания отличного» (см. примечание), – жидит.
*Нибур, Бартольд Георг (1776 – 1831 гг.) – немец, историк античности, с 1826 года – почётный член Санкт-Петербургской академии наук. Автор «Римской истории». По утверждению знатоков дела, «из положительных результатов» сего фундаментального труда «наиболее прочным и наименее спорным является его разъяснение значения римского плебса, на основании экономических условий». И ещё – «Римская история» Нибура представляется «опытом воссоздания некоего древнего мира, который значительно отличался бы от его описаний в античной историографии».
Ей-ей! Пушкин – тот ещё язва.
И тот ещё мудрец. Но об этом – в другой раз.
