«Дело в том, что соревнование в шахматных задачах происходит не между белыми и чёрными, а между составителем и воображаемым разгадчиком (подобно тому, как в произведениях писательского искусства настоящая борьба ведётся не между героями романа, а между романистом и читателем), а потому значительная часть ценности задачи зависит от числа и качества “иллюзорных решений” – всяких обманчиво-сильных первых ходов, ложных следов и других подвохов, хитро и любовно приготовленных автором, чтобы поддельной нитью лже-Ариадны опутать вошедшего в лабиринт». - В.Набоков. Другие берега. М., 2001. С. 195-196.
Но вот что: «Историческая сцена разыгралась 6 апреля 1922 г. в Париже на заседании Философского общества <...>, на котором Анри Бергсон в полемике с Эйнштейном пытался отстаивать множественность сосуществующих “живых” времен. Ответ Эйнштейна был бесповоротен, он категорически отверг “время философов”. <...> Современная физика опровергает в этом вопросе его самого». - И.Пригожин, И.Стенгерс. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986. С. 365.
И тут, кажется мне, есть о чём задуматься – и «из Екклезиаста», и «из Оригена», и «из Бергсона», и «из Набокова». И уж конечно, «из физики», опровергшей, как уверяют иные, самого Эйнштейна.
Впрочем, если на минутку возвратиться к мистеру Набокову, следует внести некоторую коррективу: в паре «составитель (задачи) и воображаемый разгадчик» прилагательное следует, вероятно, отнести к первому лицу настоящего дела. Хотя бы оттого, что «вообразить» это лицо разгадчику не то что не под силу, а и прямо не рекомендовано.
Такая у нас «переносица».
